РЕКРУТА - РЕКРУТИКИ

 РЕКРУТА - РЕКРУТИКИ

Только благодаря людям неравнодушным, деятельным, увлеченным кладовые народной культуры и искусства не оскудевают. Даже создается возможность эти кладовые пополнять новыми находками и приобретениями. Зоркий взгляд и цепкий слух наряду с тонким чувством прекрасного, которыми одаряются такие личности, улавливают и распознают драгоценные крупицы и целые россыпи народного творчества. Они спешат зафиксировать их и этим самым спасти от забвения. Ведь с неизбежностью наступает момент, когда с ходом необратимого времени и со сменой поколений уже невозможно будет что-либо доподлинно узнать из уст ушедших очевидцев о «преданьях милой старины» и «делах давно минувших дней». Упустишь время - и не станет возможности записать великолепную прибаутку, замысловатую скороговорку, заковыристую  загадку, интереснейшие были или забавную сказку. И тогда невосполнимый урон наносится родной культуре!

Но в нашем крае живут и (дай Бог!) не переводятся собиратели-подвижники, которые подобно пчелам, берущим сладкий взяток у растений, извлекают особые взятки из толщи народной самобытной культуры. Безусловно, к полку подобных замечательных собирателей-подвижников относится Спиридон Харитонович Рыбин, живший в селе Крутиха в 1904 - 1986 годах. Про собрания  частушек, записанных в особую тетрадь, что некогда распевались в его родном селе Крутихе, я, как нередко водится, прознал почти случайно. Произошло это в селе Просеково Варгашинского района. О тетради поведала Надежда Bладимировна Яковлева, педагог-историк школы. Она любезно показала, поскольку тетрадь с частушками хранится у нее, позволила скопировать, сознавая: содержимое тетради негоже держать под спудом. Частушки, сотворенные фантазией и талантом прежних поколений, достойны, чтобы с ними познакомились здравствующие потомки.

А в том, что частушки действительно создавались в уже достаточно далекие от нас времена, можно убедиться из предисловия, предпосланного самим собирателем. Там отмечается: «Эти частушки я начал записывать в 1930 году, работая счетоводом коммуны «Батрак» в родном селе Крутиха». Предпринятая еще до войны попытка переслать собранные частушки в комсомольскую газету «Сталинская смена» (г. Челябинск) с целью публикации, к сожалению, не увенчалась успехом. Бандероль так и не попала по назначению, оказавшись совершенно в иных руках. Лишь в послевоенное время бывший фронтовик, инвалид, вернувшийся к мирному труду учителя, смог восстановить собрание утраченных было частушек: где по памяти, где по сохранившимся черновым записям и просто  благодаря еще живым исполнителям.

«КРУТИХИНСКИЕ ЧАСТУШКИ»

Именно такое заглавие присвоил Спиридон Харитонович своему собранию. Однако стоит, наверное, отметить известную условность подобного именова­ния. Из-за необычайной подвижности этого жанра народного творчества очень трудно, а нередко даже вряд ли вообще возможно выяснить досконально точное время и вполне определенное место рождения, создания тех или иных часту­шек. Зародившись в каком-нибудь селении, частушка словно вырывалась в воль­ное странствие за пределы невеликой округи - «малой родины» и распространя­лась вширь. Так происходил вполне естественный взаимный обмен, в ходе кото­рого текст частушек претерпевал изменения, возникали их вариации. Знаком­ство со сборниками частушек, составленными известными зауральскими фоль­клористами Валентиной Павловной Федоровой, Верой Николаевной Бекетовой, обнаруживает сходство опубликованных в них отдельных частушек с частушка­ми из рыбинского собрания. Иногда это сходство почти дословное, более или менее значительное, а порой довольно отдаленное. Вот лишь один наглядный пример. В своей тетради Спиридон Харитонович записал частушку:

Я на Каречке катался,

Каречко не бегает.

Восемь раз вокруг объехал -

Милка все обедает.

В сборнике «Любит, не любит: частушки Зауралья» обнаруживается своеоб­разный вариант, конкретное место записи которого не указывается:

Хороша была лошадка,

Хорошо и бегала.

Восемнадцать раз проехал -

Милка все обедала.

Наконец, в сборнике «Пойте, девушки, припевки. Частушки Шадринского края» отыскивается вариант, еще более близкий по сходству с крутихинским:

Я на Кареньке катался,

Каренька не бегает.

Восемнадцать раз проехал -

Милка все обедает.

Таким образом, собрание крутихинских частушек вбирает в себя и собствен­ные образы, и привнесенные извне. Последние быстро «обкатывались», прижи­вались и воспринимались вскоре как родные. В свою очередь, «доморощенные» частушки устремлялись на сторону, становились достоянием жителей из других округ. И так повсюду. В конце концов, как частушки ни назови - крутихинскими, шумихинскими и прочими, прочими - все они являются нашим общим достояни­ем, немеркнущим сокровищем народной поэзии.

«ВО СОЛДАТИКИ УЙДУ...»

В тетради записана целая серия частушек про молодых крестьянских пар­ней, отправляющихся по воле жребия служить в царскую армию. Почти два сто­летия таких новобранцев, призванных отбывать воинскую повинность, прозыва­ли рекрутами. Проводы рекрутов - это целое действо, в котором принимало уча­стие все селение. Ведь расставание наступало не только с семьей, с подругами, но и с «миром» - сельской общиной, которая наряду с кровными родителями налагала свой явственный отпечаток на воспитание крестьянских детей и ста­новление молодежи. Деревня отдавала молодых работников, бравших в руки вместо сохи или косы винтовку и преображавшихся из землепашцев в солдат. Так проводы рекрутов, выходя за рамки семейных прощаний, обретали обще­ственную значимость. Во вводном очерке Рыбина, повествующем о бытовании частушек в Крутихе, эта самая значимость раскрывается в довольно красочном описании.

«По нашей улице провожали в Ялуторовск рекрутов, а потом в первую миро­вую войну - мобилизованных. Во всех случаях можно было слышать и песни, и плач, и причитания. В нашем селе были хорошие причитальщицы и певцы. При­читальщицы плакали с причитаниями одинаково: и на свадьбах, при проводах невесты, и на похоронах, и на проводах рекрутов.

Певцы были степеннее. Они шли с рекрутом в первом ряду и пели:

Последний нынешний денечек

Гуляю с вами я, друзья.

Коляска к дому подкатилась,

Готовьте сына своего...

А сзади под гармошку бойко пелась частушка:

Я не сам в солдаты еду,

Меня староста ведет.

Прослужу четыре года,

Моя молодость пройдет.

Повезут меня в солдаты.

Как невесту от ворот.

Запою унылы песенки,

 Заплачет весь народ.

На всю деревню длинных рекрутских песен не хватало, поэтому в задних рядах сквозь плач и причитания вливалась веселая и немного грустная частушка девушек:

Нам не дороги веревки,

Дороги канатики.

            Нам не дороги ребята,

Дороги солдатики.

В память фронтовика, защитника Отечества, учителя, собирателя и храни-е-ля народной культуры Спиридона Харитоновича Рыбина сегодня мы публикуем подборку частушек.

ЧАСТУШКИ СТАРЫЕ РЕКРУТСКИЕ

Три я года плыл по морю,

Бережочка не видал.

Пил я водку, ел селедку,

По матане тосковал.

Я от призова приехал,

На колени к милке пал:

«Худо, милочка, молилась

Я в солдатики попал».

Меня бреют - не жалеют,

И стригут - не берегут.

Мою отчаянну головушку

В солдаты увезут (отдадут).

Я последний год гуляю,

            Я последний веселюсь

            Меня на осень забреют

Не забреют, так женюсь.

Рекрута-рекрутики

Ломали в поле прутики.

К огородам ставили,

Поминочки оставили.

Во солдатики уйду,

Хорошая останется,

Напиши, товарищ, мне,

Кому она достанется.

Привыкайте, мои ноженьки,

К солдатским сапогам.

Достаются наши девушки

Ребятам-соплякам.

Во солдатики, ребятушки,

Идти не хочется.

Во солдатушках, ребятушки,

Любить захочется.

ЧАСТУШКИ ВРЕМЕН ПЕРВОЙ МОРОВОЙ ВОЙНЫ

Ну пускай нас не хоронят

Ни отцы, ни матери.

Нас придут и похоронят

В поле неприятели.

Уж ты, мама, моя мама,

Как тебе меня не жаль?!

Посадила на машину

И сказала: «Поезжай».

На машину я садился

Все на солнышко глядел.

С отцом, с матерью простился,

А с матаней не успел.

Отходил я по подгорью

Отсидел я в камыше,

Отлюбил я ту девчоночку,

Котора по душе.

Что мне думать и тужить,

Который умер и лежит?

Хоть о том погоревать,

Который едет воевать.!

Сердце – камень, кровь не канет,

Хоть разрежь, не побежит.

Седни боле вечна память –

Во сырой земле лежит.

Зарастай, дорожка, лесом,

Зарастай, широкая!

Забывай меня худого,

Наживай хорошего.

Жалко каречка косматого

В машину запрягать.

Жапко болю чернобрового

В солдаты отдавать.

Болечка, попой, попой,

Я поплачу над тобой.

Ведь мое сердечко чует,

Что расстанемся с тобой.

Раньше спал я на кровати,

У матани на руке,

А теперь сижу в окопах

И винтовочка в руке.

Я сидела под окном,

Хлебала кашу с толокном.

Мне сказали: «Болю взяли!»

Я по каше кулаком.

Не от радости гуляем,

Не от веселья водку пьем.

Мы от горюшка гуляем,

От кручинушки поем!

Публикация: Тобол: литературно-публицистический альманах.  – 2002. - № 1 (9). – С. 158 – 161.