И столичный лейб-гвардеец, и курганский инвалид

Изучая архивные документы, постоянно наталкиваешься, даже случайно бросив взгляд, на пусть маленькие, но весьма любопытные сведения, совершаешь небольшие открытия. Разве не интересно, к примеру, узнать, что уроженцы из дальних наших зауральских селений служили в самых отборных, привилегированных столичных войсках - лейб-гвардейских, призванных подчеркнуть своим участием в парадах величие, пышность, блеск императорского двора и царских венценосцев. Именно при особах последних непосредственно состояли гвардейские части того далекого времени.

Так, при беглом просмотре метрических книг Троицкой церкви Моревского прихода на глаза попалась почти случайно запись о совершении 29 января 1847 года обряда крещения над новорожденным сыном Игнатием крестьянина деревни Щучьей Дмитрия Прокопьевича Пичугина и законной его жены Пелагеи Семеновны. И все бы ничем не отличалась эта запись от сотен подобных записей, если бы не участие в качестве восприемника-мужчины «лейб-гвардейского корпуса, Павловского полка, 2-го батальона, 5-ой фузелерной роты» рядового Гавриила Прокопьевича Пичугина. Вторым восприемником, а точнее восприемницей, стала «деревни Щучьей крестьянина Мины Корбатова (ныне эта фамилия привычнее пишется и звучит как «Курбатов» - Н.Т.) дочь девица Марья».(1) Последняя отныне являлась младенцу Игнатию крестной матерью. А брат его отца, Гавриил Пичугин, нарекался отцом крестным. Мы не знаем в точности, сколько же лейб-гвардейцу тогда исполнилось лет, но отсутствие в записи уточняющих слов «запасной» или «отставной» заставляют предположить, что Гавриил Пичугин оказался в родной деревне на побывке. А хоть и служил он в столичной придворной гвардии, но служба эта для рядового солдата, конечно, не была чистым медом. Наоборот, времена Николая Первого были суровыми, не зря его прозвали в народе Николаем  Палкиным. Солдатчина длилась очень долго - сначала до 25 лет, позднее сократилась до 15 годов, не считая запасных лет, так что со службы служивый приходил практически уже только на покой постаревшим и нередко награжденным, кроме крестов, еще набором немочей. Прервать, закончить службу могло разве что серьезное ранение на поле брани. И как сложилась судьба нашего лейб-гвардейца Гавриила Прокопьевича Пичугина дальше - это, к сожалению неизвестно. Зато хорошо известно, что тот обряд крещения совершали священник Моревской церкви Лев Кусков с дьяконом Алексеем Поповым. Казалось, что на этом и приходится поставить окончательную точку.

«ЖИВ  КУРИЛКА!»

            Однако вышло все же так, что точка была поставлена преждевременно, а наша тема получила продолжение, не лишенное любопытства.

            Собственно говоря, факт из далекого прошлого – участие в обряде крещения в качестве восприемника -  был единственным достоверным «зерном» в биографии солдата-гвардейца, и из него мы старались извлечь другие более или менее предположительные события. Однако существует предел и для строительства самых вероятных догадок, особенно без подпитки их бесспорными фактами. Признаться, мы уже и не чаяли обнаружить когда-нибудь хотя бы малую крупицу сведений, проливающих свет на дальнейшую судьбу нашего лейб-гвардейца. Эпизод с крестинами, думалось, так и останется одним-единственным сохранившимся и обнародованным архивным свидетельством бытия этого человека. Надеяться  отыскать  нечто   новое  в   архивном   массиве  о   рядовом  человеке минувших столетий - это очень большая, но редкая удача. Таково было наше рассуждение.

И напрасно. К счастью, рассудок обманулся в своем изрядном скепсисе. Архив снова нас побаловал, смилостивился над сокровенными желаниями исследователя. Удача, как водится, пришла нежданно-негаданно. Предстала она в виде документа, прочитав который, не так уж сложно домыслить с наибольшей долей вероятности некоторые недостающие штрихи. Итак, теперь попытаемся это сделать.

14 июля 1855 года священно- и церковнослужители Троицкой церкви села Моревского получили от командира Курганской инвалидной команды бумагу, подписанную двумя днями ранее. А значилось в послании командира следующее.

«Вверенной мне команды рядовой Гавриил Прокопьев Пичугин, с согласия своих родителей, сговорил за себя в замужество дочь крестьянина села Моревского Дмитрия Аникеева Терехова, девицу Лукерью Дмитриеву, - а потому, дозволив ему вступление в этот брак, я имею честь покорнейше просить священно- и церковнослужителей село-Моревской Троицкой церкви о свенчании рядового Пичугина с означенною девицею по христианскому обряду, почтив меня уведомлением о совершении этого брака; причем присовокупляю для сведения, что рядовой Пичугин по формулярному списку о службе его значится холост, от роду 32-х лет, православного вероисповедания, на исповеди и у святого причастия бывает ежегодно» (2).

Таким образом, благодаря бумаге командира Курганской инвалидной команды майора Л. (фамилия неразборчива), являющейся одновременно уведомлением о разрешении своему подчиненному - того требовал заведенный порядок! - на вступление в брак и просьбой этот брак освятить церковным обрядом, мы наконец реальнее можем представить нашего героя. Не говоря уж о наиболее важных сведениях (инвалидности, будущей женитьбе), мы теперь впервые узнаем его конкретный возраст. Стало быть, в 1847 г., когда он в родной деревне принимал участие в крестинах, ему тогда исполнилось 24 года.

Но все-таки встает основной вопрос: когда и где столичный лейб-гвардеец получил ранение и, став военным инвалидом, был отчислен в родное Зауралье в состав Курганской инвалидной команды? Очень мало вероятности, что уже появлением своим в 1847 г. он был обязан серьезному ранению, а, допустим, не отпуску за какие-то, может быть, отличия. На это указывает то, что в метрической записи ничего не говорится об его отставном или инвалидном положении. Наоборот, характер этой записи свидетельствует о нахождении Гавриила Пичугина на действительной службе в гвардии. Тогда в каких же военных кампаниях русские гвардейские части могли принимать участие в промежутке приблизительно от 1847 по 1855 гг? Именно в их период в результате боевого увечья или ранения наш лейб-гвардеец стал уже не пригоден к строевой службе .

И тут на память приходят строки известного поэта прошлого столетия Константина Случевского:

Лет этак тридцать назад в год холерный,

 В мае, в тот трудный и памятный год,-

Как совершили мы странный, примерный

Очень не хитрый венгерский поход... (3)

Венгерский поход случился в 1849 году. Известно, что в нем приняла участие и русская гвардия. Царь Николай I стремился помочь австрийцам подавить венгерское революционное восстание. Еще годом ранее он бросил клич: «Садитесь на коней, господа! В Европе революция». Своей политикой он снискал России звание европейского жандарма. Но служивые, как известно, приказов не обсуждают, они их обязаны выполнять. (Между прочим, серьезно заблуждаются те, кто полагает, что только лишь в советскую эпоху Россия наводила любезный ее правителям «порядок» в пограничном зарубежье. Такая «мода», как свидетельствует история, сложилась намного раньше и, кстати, отличала не одну Россию, это было свойственно всем так называемым «великим державам»).

Впрочем, не исключено, что ранение Гавриила Пичугина произошло не в венгерский поход, а в гораздо более грандиозную кампанию. Это была Крымская война 1853-1856 гг. Полученное ранение и предопределило отправку воина-гвардейца в инвалидную команду. Что же собой представляли подобные команды?

Стараясь быть кратким, сообщим, что в России при Екатерине II неспособных к строевой службе по причине увечья, ранения, дряхлости, болезней перестали определять в монастыри и богадельни, а направляли на жительство в особо указанные города. На их содержание каждому инвалиду полагалось жалованье в виде оклада. В конце ХУШ в. стали организовываться при гарнизонных батальонах специальные инвалидные роты (команды). В зависимости от тяжести ранения инвалидные команды разделялись на три разряда: инвалидов подвижных, служащих и неслужащих. Подвижные и служащие инвалидные роты предназначались для службы в госпиталях, а также несли различные обязанности внутренней службы. Неслужащие команды в 1823 году были расформированы. Сами инвалидные команды подчинялись командирам батальонов внутренней стражи и имелись во всех уездных городах. Русская классическая литература не раз такие команды упоминает. На завершение царствования Николая I приходилось 15 гвардейских инвалидных рот, 104 подвижных разных ведомств, 564 уездных инвалидных команд и 296 этапных. С эпохой реформ в России, концом рекрутчины, введением всеобщей воинской повинности и сокращением срока службы отошли в прошлое и инвалидные команды. В 1864 году их расформировали в связи с упразднением корпуса внутренней стражи (4).

Как видите, наш Гавриил Пичугин попал не в гвардейскую инвалидную роту, а поближе к родным (о чем, скорее всего, и просил сам)  - в уездный (окружной) Курган, в его инвалидную команду. Служба в ней не являлась столь строгой, как в гвардейских и армейских частях, установленным порядком дозволялось нижним чинам даже вступать в брак, обзаводиться семьей, предварительно испросив на это разрешение у командира. Видимо, Гавриила не раз отпускали проведать родственников в д. Щучью. Там-то неподалеку, в волостном селе, он и заприметил для себя крестьянскую девицу, засватал ее. Не станем по этому поводу строить какие-то предположения относительно обоюдных чувств жениха и невесты. Для построения такой психологической канвы у нас нет достоверного материала. Документы же, как правило, весьма скупы насчет чувств.

И коль удача принесла нам находку первого документа, послания командира инвалидной команды, то не составило особого труда после него обнаружить другой архивный документ - метрическую запись о бракосочетании.

По получении командирской бумаги (возможно, жених сам ее и доставил), сразу на следующий день, 15 июля 1855 года в Троицкой церкви совершился обряд бракосочетания «Курганского города инвалидной команды рядового солдата Гавриила Прокопьева Пичугина, православного, 1-м браком» на «девице Гликерии Димитриевой Терюховой (Тереховой тож, здесь имеет место вариация гласной в фамилии невесты - Н.Т.),дочери Курганского округа, самой Моревской волости крестьянина Димитрия Аникеева Терюхова, православной, 22»лет. Далее в записи возникает вновь уже знакомое нам имя родного брата Гавриила - Дмитрия Пичугина. Он выступает теперь поручителем по женихе и значится уже не жителем деревни Щучьей, а волостного села Моревского. Другим поручителем являлся крестьянин д. Песьяной (ныне Малое Песьяное Варгашинского района) Яков Дмитриев Пахаруков. А вот поручителями по невесте выступили родственники невесты - брат и дядя: «самой Моревской волости крестьяне Кирил Дмитриев Терюхов и Иван Аникиев Терюхов». Брак же венчали священник Петр Шалабанов, диакон Андрей Ялтуновский и дьячок Александр Арзамазов (5).

Последним документом пока исчерпываются все сведения о нашем лейб-гвардейце, возвратившемся на родину солдатом-инвалидом. Как оказалось, «жив Курилка!» И потому не станем в самом заключении рассказа ставить окончательную точку. Может случиться так, что новые штрихи к жизненной судьбе простого человека, человека из народной гущи, притаились    в    недрах    архива    и    их    суждено         еще    будет    когда-нибудь обнаружить. Надеемся, что день этот все-таки не за горами. Кстати, фамилия нашего героя предполагает  возможность установить по цепочке «предок-потомок» степень родства Гавриила Прокопьевича Пичугина с известным революционным деятелем Зауралья Дмитрием Егоровичем Пичугиным, родившемся в с. Моревском. Принадлежность же того и другого к одному крестьянскому роду не вызывает сомнения. Брак Гавриила и Лукерьи (Гликерии) Пичугиных, думается, имел продолжение в их детях. Жизнь продолжалась...

ПРИМЕЧАНИЯ:

1. Государственный архив Курганской области (ГАКО), ф.58, оп.1, д.10, л.119об.-120. Метрические книги Моревской Свято-Троицкой церкви за 1845-1849 годы.
2. Там же, д. 13. Свято-Троицкая церковь с. Моревского, 1845-1855 гг. Переписка по церковным вопросам. Листы в деле ненумерованы.

З. Случевский К.К. Стихотворения. Поэмы Проза. - М. Современник, 1988.-С.305. Начальные строки поэмы «Ларчик».

4. Энциклопедический словарь Брокгауз и Ефрон. - Спб.,1894, - Т.25. - С.44-45.
5. ГАКО, ф.58, оп.1, д.18, л.154об.-155. Метрические книги село Моревской церкви,1854-1855 годы.

Толстых  Николай

Публикация: Курган и курганцы. – 1998. – 19 авг.